Уже 25 лет Владимир Лыжник работает в Южном региональном поисково-спасательном отряде МЧС России в городе Сочи. Так совпало, что он пришел устраиваться в спасательную службу в день своего рождения.
— Получилось не сразу. Пока прошел медкомиссию, собрал необходимые документы. Приступил к работе с 11 декабря 1997 года, мне тогда было 27 лет. Работал сначала в главном здании отряда на улице Пластунской, затем, с созданием поисково-спасательной службы на акватории, на территории парусного центра «Юг Спорт» в составе Центрального подразделения ЮРПСО МЧС России, — рассказывает спасатель 1 класса, водолаз 2 класса I — II группы специализации (по новым правилам – водолаз 6 разряда) Владимир Лыжник.
Интерес к подводному миру возник еще до начала работы в отряде.
— Я нырял с баллонами, интересно было – кустики, водоросли под водой. Погружался с водолазом, уже работавшим в отряде – Василием Ильяшенко. С водолазным делом я был знаком отвлеченно, нюансов оказалось гораздо больше, чем ожидал, — вспоминает Владимир. – У нас есть товарищ, служивший водолазом во время срочной службы. Он же работал инструктором в работал сочинском дайв-клубе «Лагуна», которым руководил Павел Калюжный – человек, влюбленный в море. Именно его команда занималась с нами, спасателями. Они научили нас ходить под воду, и мы получили международные сертификаты CMAS (Всемирной конфедерации подводной деятельности), с которыми раньше можно было работать в МЧС. А в 2002 году меня отправили в Ногинский спасательный центр МЧС России на переподготовку уже по единому государственному стандарту. Специальность – водолазная подготовка. Приехав туда, я уже практически все знал.
На вопрос, что держит в этой работе на протяжении уже долгих лет, Владимир Михайлович, улыбаясь, отвечает, что это своего рода ответственность за то, что ты делаешь. При этом признается, что лиц спасенных людей не запоминает.
— Зачастую и не узнаю их. Один раз меня парень на улице встретил, мы его когда-то выводили с Агурского ущелья. Поздоровался, рассказал, откуда меня знает, а я не смог его вспомнить.
О тяжести работы под водой
— Это интересно, там все иначе. Нахождение под водой чем-то похоже на пребывание в лесу в густой туман: идешь и какие-то детали, по мере приближения, начинают выступать из дымки. У нас в Черном море всегда так, хоть днем, хоть ночью. Если видимость метр — полтора есть – хорошо, если больше – счастье. На удалении очертания предметов уходят, теряясь в воде. В Крыму очень хорошая видимость, там гораздо меньше рек, впадающих в море.
Есть своя специфика при работе в море, реках, прудах. В сочинских прудах и озерах видимости нет, вода черная. В море все зависит от погоды, плюс нужно учитывать морское течение.
Как-то мы работали в каньоне «Чертовы ворота» горной реки Хоста. Привезли аппараты, нужно было погрузиться и поднять утонувшего человека с глубины 11 метров. Каньон довольно узкий, там был завал с одной стороны около двух метров и глубокая яма, в которой темно, как ночью. В самом же каньоне в сухую погоду видимость отличная, вода прозрачная, — отмечает спасатель ЮРПСО МЧС России Владимир Лыжник.
Минимальный состав водолазной станции – три человека.
Водолаз всегда работает в составе водолазной станции, минимальный состав – три человека: страхующий, обеспечивающий (он же руководитель спусков) и тот, кто выполняет спуск. Если что-то случилось с водолазом под водой, к нему спускается страхующий его коллега.
— Максимальная глубина, на которую я погружался – 40 метров, — рассказывает Владимир Михайлович. – Это было во время сдачи водолазного техминимума в Туапсе. Тренировки у нас проходят как на открытой воде, так и в стационарной барокамере ЮРПСО.
Раньше Николай Каргин, работавший заместителем начальника ЮРПСО, интересные тренировки проводил. В шторм нас вывозил к морю, и мы проныривали под волной с веревкой, чтобы в случае, если человек тонет в шторм, мы могли спасти ему жизнь, вытащив на берег.
В обучении главное, чтобы люди пытались самостоятельно, своей головой задачи решать, а не просто по заученному шаблону действовать.
За время работы Владимир Лыжник участвовал в ликвидации последствий трех авиакатастроф.
Одни из крупных поисково-спасательных работ были в конце 2016 года в акватории Черного моря на месте падения самолета Ту-154, выполнявшего рейс по маршруту Москва — Сочи — Латакия (Сирия).
— Водолазные спуски мы проводили на протяжении трех месяцев, искали и поднимали останки погибших людей. У меня там было две роли: судоводитель на катере и водолаз. Средняя глубина погружений тогда составляла около 20 метров. Работали на удалении двух километров от берега, отрабатывали площади по установленным квадратам.
В мае 2006 ликвидировали последствия крупной авиакатастрофы с самолетом Airbus A320, летевшего по маршруту Ереван — Сочи. При заходе на посадку он упал в акваторию Черного моря в 6 километрах от берега. Погибли все, кто находился на борту — 105 пассажиров и 8 членов экипажа. Меня привлекали как судоводителя спасательного катера. Очень сильное волнение моря было тогда.
А в 2000 году мы вылетали в Грузию (Аджарию) на ликвидацию последствий падения военно-транспортного самолета в горах Батуми. Разбирали завалы, транспортировали тела погибших. В лесу был вспаханный самолетом склон, казалось, что земля усыпана мелкой фольгой (сгоревшим алюминием). С места крушения мы поднимали около 80 тел погибших. Грузинские коллеги работали выше по склону, передавали им тела людей, натянув троллей. Наши спасатели вырубали поляну под посадку вертолета, оттуда бортом забирали погибших, — рассказывает спасатель 1 класса Владимир Лыжник.
Нужно уметь прогнозировать развитие событий.
— В мае 2018 года были интересные спасработы в акватории Черного моря в районе села Архипо-Осиповка. Мы тогда искали и эвакуировали из моря двух мужчин, которых унесло на матрасе на 36 км от берега. Найти их — была еще та задача, — вспоминает Владимир.
— Искали их вертолетом около трех часов. Был ветер и течение в одну сторону. В Сочи у меня уже имелся опыт подобных поисковых работ: тогда человек взял гидроцикл в аренду и уехал кататься. Его унесло от берега, прокатчики искали всю ночь, а утром обратились за помощью к нам. Мужчина провел ночь в воде, благо был в спасжилете. Он пытался доплыть до берега, так как в гидроцикле закончилось топливо. На катере мы доставили его на берег и продолжили поиск гидроцикла, обнаружив плавсредство на удалении 30 км от берега. Искали, отталкиваясь от скорости и направления течения, ветра. Как это определить: выходишь, становишься в дрейф и засекаешь время. Прошло, например, 10 минут. Насколько тебя снесло и в каком направлении. Потом начинаешь считать, сколько времени прошло с тех пор, когда пропал человек и высчитываешь расстояние. Направление берешь то, в котором тебя несет в данный момент. Чем больше прошло времени, там больше увеличивается радиус поиска. За час сносит минимум на километр. Очень интересно изучать особенности течения: куда снос идет. Так, в Сочи во время шторма может уносить в сторону Адлера (по волне, сильные штормы приходят с юго-запада), а если человек на плавсредстве потерял ход или его на матрасе унесло ветром от берега, то обычно несет в сторону Туапсе. Тогда, в Архипо-Осиповке пилоты по нарисованной схеме полетели в указанную точку и обнаружили туристов. Поднять их уже было вопросом техники. Благо тренировки у нас проводятся регулярно.
Водолаз не должен суетиться.
— Он все время находится в стесненных рамках. Заранее просчитывается план спуска, насколько у тебя хватает воздуха. Это зависит от оборудования: либо ты автономно с баллонами идешь, либо у тебя воздух с поверхности – шланговый вариант. Это проще, постоянная подача воздуха и ко времени не привязан, но все равно у тебя есть какой-то план работы. От этого зависит время подъема. Поэтому все прогнозируется наперед. Если вдруг что-то под водой пошло не так, важно не поддаваться панике. В твоей колоде должны быть козыри, в случае водолазов – это запас воздуха, хотя бы на полминуты. Благодаря этому можно где-то выпутаться из веревок спокойно, — отмечает Владимир Лыжник. Паника обычно ведет к травматизму. Неконтролируемый подъем – скорее всего, это баротравма легких в итоге и симптомы декомпрессионного заболевания.
Если ты работаешь в определенной среде, нужно с ней сродниться, понять её. Не поймешь, если не полюбишь.
